— Видел на днях сам, собственными глазами: в маленьком, тесном зальце, как сельди в бочке, толкутся офицеры, врачи; истомленные сестры спят на своих чемоданах. А в большой, великолепный зал нового вокзала никого не пускают, потому что генерал-квартирмейстер Флуг совершает там свой послеобеденный моцион! Изволите видеть, наместнику понравился новый вокзал, и он поселил в нем свой штаб, и все приезжие жмутся в маленьком, грязном и вонючем
старом вокзале!
Неточные совпадения
Самгин возвратился в номер, думая, что сейчас же надо ехать покупать цинковый гроб Варавке и затем — на
вокзал, в
Старую Руссу.
А Туркины? Иван Петрович не
постарел, нисколько не изменился и по-прежнему все острит и рассказывает анекдоты; Вера Иосифовна читает гостям свои романы по-прежнему охотно, с сердечной простотой. А Котик играет на рояле каждый день, часа по четыре. Она заметно
постарела, похварывает и каждую осень уезжает с матерью в Крым. Провожая их на
вокзале, Иван Петрович, когда трогается поезд, утирает слезы и кричит...
Один из посетителей шмаровинских «сред», художник-реставратор, возвращался в одно из воскресений с дачи и прямо с
вокзала, по обыкновению, заехал на Сухаревку, где и купил великолепную
старую вазу, точь-в-точь под пару имеющейся у него.
Никто ведь не осмелится утверждать, что современный
вокзал — культура, а
старый храм — не культура.
Через десять минут они вдвоем спустились с лестницы, прошли нарочно по ломаным линиям несколько улиц и только в
старом городе наняли извозчика на
вокзал и уехали из города с безукоризненными паспортами помещика и помещицы дворян Ставницких. О них долго не было ничего слышно, пока, спустя год, Сенька не попался в Москве на крупной краже и не выдал на допросе Тамару. Их обоих судили и приговорили к тюремному заключению.
Вернулся я с
вокзала домой ночью, написал корреспонденцию, подписал ее своим
старым псевдонимом «Проезжий корнет» и привез Н.И. Пастухову рано утром к чаю.
Уже по дороге с
вокзала до дома, где жила синьора Ортис, я сразу увидал, что Мадрид — совсем не типичный испанский город, хотя и достаточно
старый. Вероятно, он теперь получил еще более"общеевропейскую"физиономию — нечто вроде большого французского города, без той печати, какая лежит на таких городах, как Венеция, Флоренция, Рим, а в Испании — андалузские города. И это впечатление так и осталось за все время нашего житья.
Старый граф один ехал провожать сына на
вокзал, остальные прощались с ним дома.